Глава 21

Зимой, когда мы возвращаемся с работы, дома темно, а летом – попадаем в золотую гостиную. Дети заняты на улице, и редкая для нашего дома тишина кажется торжественной. По центру стены над синим пухлым диваном большая квадратная абстракция. Она из натурального шелка в насыщенно-красной раме. Ее подарил мне Илья. Крупную клетку красных нитей тюли пронизывают лучи. Они падают на центр ковра - молочного с широким синим ободом. Цвет мягкой мебели, обода и штор подобран тон в тон. Смелый освещенный контраст на фоне бука стен и пола создает ощущение праздника.

Июльский вечер среды после работы. Илья как обычно собирается на байкерскую тусовку. Необычно то, что мы с Натальей решили вечер среды сделать оздоровительным. Илья приготовил нам баню:

• Через полчаса можете идти! Будет хороший жар. Через пару часиков, наверное, тоже погреюсь. Я поехал, Ленчик! – Илья, посмотрев на часы, подошёл ко мне, поцеловал и вышел.
  
  

Мы с сестрой сидим на синем диване и разговариваем. Мотор дерзко взвизгнул под окном, моё сердце застучало быстрее, как обычно от этого звука, – и механический гул унес моего любимого. Под стихающий рокот мотоцикла я делюсь с сестрой сокровенным:

• Странно. Сегодня Илья проходу мне не дает. Не пропустил ни одного случая, чтобы поцеловать. Я на работе разговариваю с людьми, он подходит и прямо при всех целуется. Мне даже неудобно было.
  
  
• Классно, ты же всегда этого хотела, - поджав ноги, Наташа устроилась поудобнее.
  
  
• Хочу научиться спать одна. У меня зависимость. Если Ильи рядом нет, я не могу уснуть.
  
  
• Научишься, какие твои годы. Как на работе дела?
  
  

И, как всегда, любимая тема захватила меня. Время полетело незаметно. Болтая, мы переместились в баню.

Только разделись, шагнули в парную. Горячий воздух окутал нас. Наталья полезла на полок, а я лишь прикоснулась к греющему дереву скамьи, как зазвонил мобильный. Рассердившись на звонок, я вернулась в предбанник. В трубке искусственным голосом моя подруга произнесла:

• Лен, Илья разбился. Врачи говорят, что всё плохо. Приезжай скорей! - Лана старалась говорить твердо и спокойно.
  
  

Стремительно надеваю брюки, обрывается пуговица, я матерюсь и застегиваю лишь молнию. На ходу натягивая футболку, ринулась в дом, крикнула Гришке:

• Сын, Илья попал в аварию, поехали со мной.
  
  

Гриша молниеносно с грохотом открыл ворота гаража, я прыгнула за руль. И вслух проговаривала все мысли, которые приходили в голову:

• Надо вызвать платную скорую помощь, Гриш, бесплатная ненадежна, позвони в Медлайф, есть у них скорая помощь? - скороговоркой произношу варианты, которые могут нам помочь, выруливая на дорогу.
  
  

Проехав пару километров, замечаю впереди на обочине машину ГАИ. Моя нога обычно в такой момент давит на тормоз, а тут наоборот, я ускоряюсь и останавливаюсь совсем рядом:

• Ребят, у меня муж разбился около Песьянки, проводите, пожалуйста, до места.
  
  

Мужчины переглянулись и, ни слова не говоря, включили сирену. Говорить и думать некогда, я сосредоточена - стараюсь быть хвостом милицейской машины. Как в кино, мы объезжаем все пробки по встречке и светофоры на красный. Навстречу нам скорая с мигалками со стороны места аварии, я разворачиваюсь и становлюсь хвостом скорой.

Илью из машины покатили в операционную. Я успела чуть-чуть пробежать рядом с каталкой и подержать его холодную и страшно бледную ладонь. Лицо неестественно перекошено трубкой искусственного дыхания. Тело очень похоже на тело Ильи, как уродливая копия. "Это не он", - проносится мысль. "Как не он?" - спорит мой ум сам с собой. Мне кажется, что кто-то разыграл меня и подсунул плохо сделанный муляж тела моего мужа. Я молюсь: "Господи, пожалуйста, забери у меня все, а его оставь!".

Но всё мне говорит, что это уже не Илья. Его уже нет. Я вдруг вспоминаю, что в этой больнице, в родильном отделении работает наш друг Олег Гришин. Я надеюсь на чудо, набираю его, и - о, Боже! - он дежурит и обещает спуститься! Через минуту Олег скрылся за дверью операционной. "Теперь Илья в надежных руках", - думаю я. "Все будет хорошо, мы справимся!". И, чтобы сделать надежду крепче, выхожу на улицу и начинаю всем звонить и прошу молиться.

• Мамочка, пожалуйста, пусть он останется жив! - моё дыхание сбивается в судорожные всхлипы. - Помолись, пожалуйста!
  
  

Мама рыдает в ответ:

• Молюсь, дочь! Конечно, молюсь!
  
  

Я зачем-то уговариваю маму, будто она сама не знает, что нужно делать. А потом других людей. Мне кажется, чем больше людей попросят Бога, тем больше вероятности, что он нас услышит. Но Олег выходит и говорит:

• Все.
  
  
• Как это все?
  
  
• Все! - кивает, опускает веки и обнимает меня.
  
  
• Нееееееееееет! - я вырываюсь, падаю на землю и начинаю ее колотить кулаками что есть мочи. И чувствую, как сила нескольких рук подхватывает меня и против моей воли ставит на ноги.
  
  

В коридоре каталка с покалеченным мужчиной. Он очень тихо разговаривает со своими близкими, которые стоят вокруг, ждут, когда освободится операционная. Все подозрительно перешептываются и оглядываются на меня, стараются сделать так, чтобы я не знала, что это он. Это он на своих жигулях не пропустил Илью и выехал перед ним со второстепенной дороги. Он виновник смерти моего мужа. Люди боятся, что я сделаю что-нибудь плохое. Но у меня совсем нет сил, даже на злость. В полной апатии на бесчувственных ногах я подхожу к нему и отрешенно спрашиваю, как у стенки:

• Как я сейчас без него? И наших четверо детей?
  
  

Мужчина широко открытыми глазами смотрит на меня. И молчит. Все вокруг молчат.

Нарушает тишину телефон, на нем высвечивается АНДРЕЙ ТРУХАЧЕВ. Я нажимаю на кнопку ответа и тоже молчу - не знаю, что сказать. Его бодрый, веселый голос звучит, словно ничего не произошло:

• Ленчик, а где Илюха? Я проезжаю на поезде мимо Перми, не могу до него дозвониться. Пусть приедет на вокзал, у меня через 20 мин стоянка. Может успеет долететь? Увидимся!
  
  
• Он разбился, - глухо звучит чужой голос из меня.
  
  
• В смысле разбился? - как робот говорит Андрей.
  
  
• Насмерть.
  
  
• Ааааааааааа! - слышу я дикий мужской вопль в трубке, от которого мое тело разрывает в клочья. Из глаз хлещут слёзы. Он тихо продолжил: - Я схожу, Лен, подожди меня, я скоро буду.
  
  

Я цеплялась за воспоминания, проживая их снова и снова. Как познакомились, первая ночь любви, его шутки, смех. Если бы я знала раньше, что все так быстро закончится, я бы никогда с ним не ругалась. Н-и-к-о-г-д-а.

Мы ехали молча в машине: Андрей за рулем, я и Гришка. Лишь когда поворачивали на нашу улицу, Гриша спохватился:

• Мам, я сегодня весь день хотел Илью назвать отцом, но так и не назвал.
  
  
• В душе-то ведь назвал, Гриш. И это главное. Илья говорил, если ты его назовешь отцом, ему ничего больше в этой жизни не надо. Так и случилось.
  
  

Я вспоминаю, как мы ссорились с Ильей и Андреем, никак не могли прийти к общему видению развития бизнеса. Они нацелены были на расширение территорий, я - на повышение качества тортов и обслуживания существующих клиентов. В новом филиале Екатеринбурга сотрудникам не понравился наш обновленный логотип. "Очень просто" - посчитали они и прислали свой правильный вариант, который, по их мнению, выглядит дороже. Увидев жирно обведенный золотом лого Tortolino, я разозлилась:

• Нет! - безапелляционно сказала я. - Если у филиалов одно название, нам нужны общие стандарты. Логотип будет таким, который мы недавно утвердили. Без золота!
  
  

Мы спорили везде: на работе, за обедом в ресторане, дома. Укладывались вечером, каждый из нас на свой край кровати - подальше друг от друга. И просыпались так же. А раньше почти всегда в обнимку. Я чувствовала, что бизнес разваливает нашу семью и, не выдержав напряжения, сказала:

• Илья, мне важнее семья, я хочу выйти из бизнеса. Это ваше дело, а не мое. Вы в праве принимать любые решения и я уже не могу спорить. Устала.
  
  
• Да ладно! Как ты без бизнеса? - повернулся ко мне муж. - Ха! Может, и карманы в моём пиджаке наконец-то зашьются? А то взял замуж швею и два года с дырами в карманах.
  
  
• Хорошо, завтра зашью, - пообещала я в очередной раз.
  
  
• А чем заниматься будешь, Лен? - спросил он, подвигаясь поближе и внимательно посмотрел мне в глаза. Я вновь увидела в серо-зеленом взгляде искрящуюся чертовщинку.
  
  
• Не знаю, Илья! Придумаем что-нибудь. Я точно хочу быть в мире с тобой, - мурлыкнула я, утопая в его глазах, поцелуе и объятиях.
  
  

Это было месяц назад, я хотела выйти из бизнеса, а вышел он.

Я боялась нашей спальни. Она была нашей, а не моей. Проведя длинную ночь на диване гостинной в раздумьях и соплях, я постоянно смотрела на часы и, дождавшись восьми часов, начала всех обзванивать и плакать в трубку вместе с сотней людей, записанных в телефоне.

• Я хочу похоронить его рядом с церковью. Это самое лучшее место для него, там очень красиво, рядом с лесом.
  
  
• Но это аллея почетных граждан, Лен. Это невозможно! - говорили друзья.
  
  
• А кто это решает?
  
  
• В администрации города. Я попробую связаться с помощником губернатора, - сказала сестра.
  
  
• Поехали сами туда, - настырно прошу я.
  
  
• Пишите заявление, - сказал нам секретарь, а потом добавила: - Но нам нужны основания.
  
  

Я позвонила в офис и попросила привезти грамоты и благодарственные письма. Через 15 минут в моих руках появилась массивная тяжелая стопка. Илья несколько лет регулярно помогал глухим, обществу инвалидов, поддерживал беспризорных детей, спортивные танцы… Я протянула их секретарю, она охнула и сказала:

• Это много, давайте писем десять, - и скрылась за дверями кабинета начальника.
  
  

Не прошло и минуты, как вернулась с моим заявлением на котором размашистым почерком написано: СОГЛАСОВАНО.

Мы торопимся домой. Нужно увезти костюм в морг. В машине Ирина Дубцова поет: "Я к нему поднимусь в небоооо, я за ним…". Внутри меня все переворачивается. Как дальше жить?

Достаю из гардеробной его любимый костюм и спохватываюсь:

• Боже! Я так и не зашила карманы!